{Devil-AU}:Рожки да ножки.
Это был стандартный номер мотеля, много претерпевший за годы неаккуратного обращения и небрежной уборки. Выцветший ковёр, испещрённый пятнами всех цветов и размеров, изукрашенная следами ожогов мебель. Две узкие кровати с продавленными матрасами: одна со смятыми простынями, вторая — заправленная, как по строгим армейским правилам. Прикроватный столик с запылившейся ночной лампой, небольшой телевизор на тумбочке у стены, старенький диван.
На одной из кроватей, смежив веки, лежал Хоуп, бледный и измождённый охотник, со спутанными волосами и бескровными, потрескавшимися губами. Босой и взмокший, он был одет в засаленные джинсы и светлую футболку, вымазанную чем-то, до ужаса напоминающим человеческую кровь. Грудная клетка охотника поднималась и опускалась, но так слабо, что со стороны можно было бы подумать, что парень и вовсе не дышит. Но Хоуп был жив и даже бодрствовал.
На соседней кровати, будто проглотив аршин, восседал архангел Ким Сокджин. Сокджин, по обыкновению, выглядел безупречно — от макушки до самых кончиков пальцев. И это было поразительно, потому что пару часов назад именно он вытащил Хоупа из серьёзной заварушки, а потом излечил его от глубокой колотой раны.
Пространство между двумя занятыми кроватями было полностью завалено мусором: пивными банками, сигаретными окурками и коробками из-под съеденной пиццы. В одну из пустых коробок Хоуп стряхивал пепел с сигареты, которую в данный момент с наслаждением докуривал. Сокджин наблюдал за этим процессом с выражением глубочайшего неодобрения на лице и периодически щёлкал пальцами, дабы погасить тлеющий от пепла картон усилием мысли.
— Если ты до сих пор ещё не понял, я устроил весь этот хаос исключительно для того, чтобы хотя бы немножко побыть одному, — не выдержав звенящей тишины, признался Хоуп, в очередной раз поднося сигарету к губам. — Сам от этого не в восторге.
Густой, сизый дым поплыл к поросшей плесенью вытяжке, и зрелище это заставило охотника брезгливо поморщиться. — До сих пор не могу поверить, что ты сорвал к чёртовой матери всю мою детально продуманную операцию.
На словах «чёртова мать» Сокджина ожидаемо передёрнуло. Он всегда нервничал, стоило кому-то упомянуть дьявола или чёрта в его присутствии.
— Твоя «операция» состояла в том, чтобы погибнуть от потери крови? — спросил Сокджин, постукивая длинными пальцами по обтянутой выглаженной тканью коленке.
— Моя операция состояла в том, чтобы выпытать хоть что-нибудь об этом желтоглазом демоне, — раздосадовано сказал Хоуп. — Предварительно усыпив перед этим бдительность тех тварей. И всё бы срослось, если бы ты вдруг не припёрся и всех их не подорвал. Рожки вправо, ножки — влево. Кто вообще просил тебя влезать и всё мне портить?
— В анатомии фейри «рожки» не предусмотрены, — возразил ангел. — И я никогда никого не подрываю. Я всего лишь отправил их в бессрочное заключение в Чистилище.
— Какое великодушие. И, главное, как удобно: теперь я как минимум знаю, в какой стороне начинать их искать.
— Для человеческих существ доступ в Чистилище заблокирован.
— О чём и речь.
— Ты не сможешь попасть в Чистилище, даже если очень сильно этого захочешь. Это невозможно.
— Да в курсе я, спасибо.
— Зачем тогда говоришь: «Теперь я знаю, где их искать»?
— Это сарказм, господи, Сокджин.
— «Сарказм»?
— Да, сарказм. С тобой разговаривать вообще невозможно.
Сокджин поджал губы, оскорблённый этим заявлением:
— Меня командировали на землю не для того, чтобы вести пустые разговоры. Я прислан помочь тебе найти брата, потому что долгое пребывание в Аду грозит опасностью не только для его ментального здоровья, но и для благополучия всего человечества. А самостоятельно с его поисками ты совершенно не справляешься.
— Это что ещё, наезд сейчас такой, что ли, был?
— Я просто констатировал факт.
— Ага, как же. — Охотник покачал головой и сделал последнюю затяжку, поднимаясь с кровати. — Искали бы его сами, раз такие умники. Толку от вашей помощи вообще никакой, только и делаете, что под ногами путаетесь.
Сокджин возмущённо вспыхнул, но в этот раз всё-таки промолчал.
Хоуп насмешливо вскинул брови.
Выкинув докуренную сигарету, охотник достал из-под подушки заряженный серебром кольт и запихал его за пояс джинсов. Затем проверил наличие бумажника в заднем кармане и с широкой, издевательской улыбкой отсалютовал ангелу двумя пальцами.
— Пойду прогуляюсь, если ты не против, — кинул он.
— Ты волен делать всё, что тебе захочется, — отозвался Сокджин. — Тебе не требуется для этого моё разрешение.
— Ну ещё бы оно мне для этого требовалось.
Но в противовес собственным словам, ангел встал на ноги, оттряхнул своё кремовое пальто и направился к выходу из номера, услужливо распахивая перед человеком запертую дверь. Не было никаких сомнений в том, что он намеревался сопроводить Хоупа и в этой недолгой прогулке.
Охотник выругался и страдальчески возвел глаза к небу.
— Мне очень жаль, что моя работа причиняет тебе такие неудобства, — без намёка на раскаяние в голосе произнёс Сокджин.
— Нет в тебе ни такта, ни жалости. Хотя бы попытался бы сделать вид, что тебе совестно.
— Ангелы не испытывают чувства, Джей-Хоуп.
— Напоминай себе об этом почаще.
* * *
Облака зависли угольными мазками в светло-сером небе над Сеулом, предвещая дождь. Чонгук смотрел на юг. Где-то там, недалеко от шоссе, стоял дешёвый мотель, в котором его старший брат остановился со смазливым, невероятно занудным ангелом. Их с Хосоком разделяло не более пятидесяти километров. Доехать получилось бы быстро — за час максимум. Он бы мог улизнуть от Юнги и стоять сейчас у Хосока перед дверью. Хён бы его обнял. Возможно даже расплакался бы. Чонгук сказал бы ему, что вернулся, что не знает, как так получилось, но всё-таки вернулся. Он осознавал, что должен приложить для возвращения к нему хоть какие-то усилия.
Но дело в том, что в Аду было… весело. Чонгук играл с огненными саламандрами, а сладкоголосые сирены пели ему на ночь колыбельные. Демон Уфир следил за его здоровьем, а желтоглазый Намджун заменил ему отца. Старшим братом Чонгук называл Юнги. Лучшими друзьями — инкуба Чимина и странного, но самого важного в его жизни человека по имени Ким Тэхён.
А вот Хосока рядом с Чонгуком не было уже целых тринадцать лет. И, странное дело, не особо-то он по нему и соскучился.
8. {Братья Ким}: Мой ласковый и нежный зверь (Тэхен, Сокджин)
{Братья Ким}: Мой ласковый и нежный зверь.
Однажды вечером Тэхён возвращался домой из школы и вдруг услышал тоненький, жалобный писк, словно где-то неподалеку плакало раненое животное. Он пошёл на этот звук и обнаружил под чёрной лестницей голодного, продрогшего мышонка. Вероятнее всего, семью мышонка потравили дворники, потому что около месяца назад жильцы первых этажей начали жестокую борьбу с грызунами.
Тэхёну стало жаль обречённое на гибель создание, и он залез под лестницу, чтобы попробовать поймать и спасти найдёныша. Он снял с себя шапку, положил в неё кусочек недоеденной раннее шоколадки и принялся ждать.
Вскоре мышонок осмелел, выбрался из угла, в котором прятался, и забежал в его импровизированную ловушку. Тэхён поднял шапку с холодного асфальта, нежно прижал её к груди и отправился в сторону дома. Мышонок перестал плакать, отогрелся и заснул крепким, спокойным сном, урча от радости и удовольствия.
— Мы с тобой будем самыми лучшими друзьями, — улыбаясь, шептал Тэхён в вязаную шапочку. — Мой ласковый и нежный зверь.
А потом он пришёл домой, и Сокджин заорал:
«ЭТО ЧТО, ОГРОМНАЯ ЖИРНАЯ УЛИЧНАЯ КРЫСА???»
Ну и, конечно же, испугавшись таких воплей, мышонок его укусил.
9. {Кондитерская дьявола}: Дьявольская выпечка (Намджун/Юнги)
{Кондитерская дьявола}: Дьявольская выпечка.
(Фанфик к фанфику Tonetone ❤, прямое «продолжение» истории).
Оригинал (предыстория): twitter.com/TonettoneR/status/10495992436174725...
Оригинал (предыстория): twitter.com/TonettoneR/status/10495992436174725...
Когда-то давно жил на свете один рыжий юноша. Не отличался он особой красотой или сообразительностью, но имел поразительный талант — он пёк изумительно вкусную выпечку. И этот талант его, вкупе с неиссякаемым оптимизмом и дружелюбием, привлекал к нему людей всех возрастов и национальностей.
Юноша долго путешествовал по миру и в конце концов решил обосноваться в столице Южной Кореи — Сеуле. Там, на побережье реки Ханган, он арендовал небольшое подвальное помещение и открыл собственную пекарню-кондитерскую. Воздушные пирожные и кремовые торты жизнерадостного пекаря быстро завоевали сердца местных жителей, и вскоре юноше пришлось нанимать помощников, чтобы справляться с наплывом восторженных покупателей. Не прошло и полугода, как юноша прославился и сказочно разбогател.
И вот однажды слухи о его достижениях дошли до самого́ Дьявола. А Дьявол не был бы собой, если бы не начал строить хорошему человеку злостные козни. Наслал он на юношу чёрное проклятье, и мастерство пекаря начало потихоньку угасать в нём. Выпечка у пекаря стала получаться горькой и несъедобной, даже тесто замесить у него больше не получалось. Разочаровались жители, перестали покупать слойки и тортики, и юноша полностью разорился. Распустил он помощников по домам, раздал им оставшиеся деньги, а сам, бедняга, с горя захворал и слёг в постель.
Но у Дьявола был младший сын по имени Шуга. И сын этот, к отцовскому разочарованию, вырос добрым и благородным созданием. Стало дьяволёнку жалко страдальца-пекаря, обернулся он чернооким статным молодцем и отправился к нему на выручку. Предложил он пекарю свою помощь и финансовую поддержку, а чтобы заставить парня вновь поверить в себя — снял колдовство и вернул ему умение выпекать сладости.
Обрадовался юноша такой удаче, воспрял духом и вновь распахнул двери уютного заведения. Да вот только новая беда к ним пожаловала: от заклинания сострадательного дьяволёнка выпечка стала выходить у пекаря настолько вкусной, что у жителей города развилась от неё настоящая зависимость. Начали они драться за место в очереди, да по ночам перед дверьми кондитерской палатки устанавливать. На что угодно готовы были пойти они ради свежих булочек.
Перестал пекарь справляться с большими заказами, и однажды, когда Шуги не было поблизости, не стерпели ожидания покупатели и прорвались толпой на кухню. Раскидали по полу всё тесто, слопали из духовки сырые коржики, а потом попытались выкрасть из кондитерской и самого́ пекаря. Насилу тот, несчастный, из их загребущих ручонок вырвался. Прибежал юноша домой, на́скоро побросал в чемодан свои вещи и первым же рейсом улетел из Сеула. И к муке, дрожжам и сливочному маслу никогда с тех пор больше не прикасался.
Дьяволёнок же, удручённый своей оплошностью, занял освободившееся место повара-кондитера и управляющего. Воссоздал он рецепты, придумал новые техники и принялся сам выпекать для народа тортики. И по сей день где-то на реке Ханган работает кондитерская, у владельца которой глаза, будто бездонные чёрные омуты, а выручка — самая высокая на всём побережье.
***
— Отличная попытка, но всё было совсем не так.
— А как тогда, чёрт возьми??
10. Бесконечный спор (Юнги/Чимин)
10. Бесконечный спор
Мин Юнги был единственным в университете студентом, не заморачивающимся поиском какой-нибудь вечерней подработки. Несмотря на это, он расхаживал в одежде из последних коллекций лучших дизайнеров, курил дорогие сигареты и питался доставкой из ресторанов традиционной корейской кухни.
Когда Чимин, первокурсник этого же университета, впервые увидел его, он был поражён и ошарашен.
— Здесь учатся дети гендиректоров и миллионеров? — спросил он своего однокурсника Тэхёна.
— Нет, — ответил тот. — Он приехал из Тэгу без гроша в кармане. Если не боишься, то можешь подойти к нему, познакомиться и сам обо всём разузнать.
Чимин был смелым и любознательным юношей, поэтому отбросил в сторону всякое стеснение и поздоровался с загадочным старшекурсником. Включил всё своё обаяние, представился, немного рассказал о себе, а после напрямую поинтересовался, чем же тот заработал на дорогущие кроссовки «Air Jordan», в которые был обут.
— Да ничем особенным, — пожав плечами, отозвался Мин Юнги. — Просто время от времени я запускаю тотализаторы и заключаю со студентами пари. И это приносит мне кое-какой доход.
— Не могу поверить, — рассмеялся Чимин. — Ты, наверное, шутишь?
— Вовсе нет. Вот, к примеру, я могу поспорить с тобой на двадцать тысяч вон, что к следующему понедельнику у тебя на бедре будет красоваться огромный фиолетовый синяк.
Чимин вытаращил глаза.
— Ну это что-то совсем абсурдное, — произнёс он. — Думаю, я разгадал твою хитрость. Ты заключишь со мной пари, а потом подговоришь кого-нибудь пихнуть меня так, чтобы это выглядело, как несчастный случай?
— Если бы я действительно так делал, то никто бы никогда со мной не спорил, — улыбнулся Юнги. — Даю тебе слово, что несчастных случаев в этом споре не будет. Ты посадишь себе огромный синяк на бедре самостоятельно.
— Это что-то из техник НЛП или что?
— Ничего подобного.
— Тогда я вообще не понимаю, как можно выиграть в этом споре.
— Попробуй, и увидишь, — лукаво отозвался Юнги.
Немного поразмыслив, Чимин решил согласиться.
В течение четырёх последующих дней он избегал любых столпотворений и проявления физической активности. Очень осторожно принимал душ, опасаясь поскользнуться на мокром полу или мыльной пене. Запретил Тэхёну кидаться на него с приветственными обнимашками. За километр обходил неуклюжего лектора по философии Ким Намджуна. В понедельник утром, едва проснувшись, Чимин побежал к зеркалу и с огромным удовлетворением обнаружил, что никаких синяков и ушибов у него на бёдрах не имеется.
В назначенный час он поднялся на крышу одного из университетских корпусов и с усмешкой заявил ожидающему его Юнги, что спор тот, разумеется, проиграл.
— Ты уверен? — затушивая сигарету, поинтересовался Юнги. — Может, ты сейчас пытаешься меня обдурить?
— Зачем мне это делать? — оскорбился Чимин. — Я честный человек, да и спорили мы не на такую уж страшную сумму.
Юнги улыбнулся, и глаза его превратились в щёлочки.
— Я готов поверить в твою честность, — произнёс он, — но речь идёт о моих деньгах, поэтому, если ты не против, я должен самостоятельно убедиться, что всё действительно в полном порядке. Будь так любезен, повернись ко мне спиной и приспусти джинсы с трусами.
Чимин подавился воздухом и закашлялся. Он хотел было возмутиться, но потом осознал, что просьба старшекурсника была вполне логичной, и, стыдливо краснея, обнажил перед Юнги свои ягодицы. Конечно, даже после пристального осмотра никаких синяков на нём Юнги не обнаружил.
— Что ж, я действительно проиграл, — сказал он и, не слишком расстраиваясь, отсчитал Чимину двадцать тысяч вон.
— Ничего не понимаю, — пробормотал парень, засовывая деньги в задний карман узких, рваных джинсов. — Как вообще можно заработать деньги на таких бессмысленных спорах?
— Очень даже можно, — усмехнулся Юнги. — Видишь вон того мальчишку с биноклем в окне? Это Чон Чонгук. Я заключил с ним пари на пятьдесят тысяч вон, что ты снимешь перед мной штаны и обнажишь свою аппетитную задницу. А вон там, этажом выше, в окошке торчит его старший брат Хосок. С ним я поспорил, что Чонгуку будет интересен наш с тобой спор и твоя обнажённая задница в частности. Спасибо за помощь и участие. Давно так на студентах не наживался.
ЧИТАТЬ НА ФИКБУКЕ